Прижавшись вплотную к двери только плечами, женщина исподлобья наблюдала за мужчиной, пока он зажигал  свечи и снимал лишнюю одежду, любуясь им, его телом все еще сокрытом от неё. Он лег, и на его лице отразилось умиротворение, вызывая легкую улыбку у Беллатрисы, было приятно видеть этого человека расслабленным, впрочем, ей всегда доставляло удовольствие смотреть на его действия и во время, когда он творил.
  Получив приглашение, женщина оторвалась, он массивной двери и медленно двинулась, покачивая бедрами к постели, соскальзывая из обуви и ступая по мягкому ковру, которого она сейчас просто не ощущала. Не доходя до постели, Беллатриса остановилась возле прикроватного столика. Аккуратно поставив ножку на рядом стоящий стул, отчего подол платья сполз до половины бедра, открывая на обозрение, то с чем она никогда не расстается. Манерно, но с особой аккуратностью извлекла посеребренный кинжал из-под кружевной подвязки, и вместе со своей палочкой положила на кованый столик, не отрывая взгляда от мужчины. Пересекая последнее расстояние до постели, Белла, едва сдерживала сердце, клокочущие о ребра, как в клетке свободолюбивый зверь. Достигнув прохладного атласа, женщина, сидя на коленях, перекинула руку через торс мужчины, второй провела горячую тропинку от живота до груди, где она почувствовала его сердцебиение. Подарив Милорду, улыбку, она слегка нависла на его лицом, отчего кудри слетели вниз, и закрыли их от мягкого света свечей. Рука сама потянулась к нему, и она, мягко провела ладонью по его щеке.

Под умелыми руками мужчины, столь непривычно нежными, напрягаются мышцы, в томной боли. Каждое прикосновение отзывается в теле, бежит вместе с вскипающей в жилах крови, достигая сердца, которое еще чуть-чуть, и кажется, порвется. Выгибаясь настолько, насколько позволяет тело Милорда, она слегка кусает губу, глуша стон, от острых чувств, желая еще большего, и невольно краснеет от собственных мыслей. Ей чуждо смущение в постели, но сейчас ласки принадлежат ему, родному, долгожданному - она знает это слово не понаслышке, и каждая минута его близости дорога Беллатрисе. Блуждая по статной спине руками, она слегка сжимает ладони на затылке, чувствуя приятную, но на удивление прохладную кожу. На его волосах грают нежные теплые отблески свечей, создавая впечатление золота. Пальцы скользнули, от затылка до мочки уха, и слегка касаясь кожи, до ямки между ключиц, еле сдерживая порывы на более смелые ласки, рисуя их в фантазии, и уже ощущая под подушечками пальцев и губах.

Потерянное где-то дыхание в густом пространстве, заполненного запахом тлелого воска, лишь только звуком сообщает о своем присутствии, она его уже не ощущает - его нет, есть только опаленные чувства. Белла содрогается от каждого поцелуя мужчины, цепляясь за его рубашку, будто боится, что это закончится. Проснуться, и умереть от собственного больного воображения. 
   Стоит только его руке коснуться распаленного лона, срывается приглушенный стон с уст женщины, слегка вздрогнув от острой боли, которая мгновенно покрывается вуалью ласковых прикосновений. Пальцы, от полноты чувств, судорожно сжимают упругую кожу торса - она украдкой пробралась к вожделенному телу, растерзав край его рубашки. Не смело, но настойчиво, она загибает ножку за бедро Волдеморта, отчего поддается вперед к его рукам, что дарят такие безумные ласки.

В мире вещей все принято делить на свои какие-то ведомые только творцам - законы и стереотипы. И сейчас в этой комнате перемешались два желания, покорять и быть покорной. Беллатриса трепетна во властных руках Волдеморта, подчиняясь ему, так же слепо, как слепо верна. Извиваясь телом, от настойчивых, откровенных прикосновений, выгибаясь под тяжестью красивого тела мужчины, изящного, но мыщично выраженного оголенного торса. Неудержимый стон снова срывается с губ, слегка приоткрытых от желания, капризных и податливых.
   Ладони соскальзывают с его тела, и за короткое мгновение, пока Милорд снимает рубашку, она горячо проводит руками по бедрам мужчины, ощутимыми тяжелыми движениями. Расставшись с одеждой, Беллатриса чуть облизнула пересохшие губы, и игриво улыбнулась. Оголенное бедра чувствовали грубую ткань брюк, отчего создавалось впечатление легкой развращенности, и, попустив пальцы за его ремень, слегка проводит ими  по контору. Стоило ему только снова вернуть руку на опаленный низ живота, она страстно выгибается и тянет ткань вниз. От дразнящей игры, которую он затеял, просыпается чувство отчаяния, в глазах нетерпеливость, мольба, и бесноватые искры восхищения.

Одна из свечей потухла, выражая свое прощание кудрявой  прядью дыма, она достигнет прохладного воздуха и растает в нем, слегка потревоженная от вскрика женщины. Не нужная, лишняя боль от его проникновения, вышла одинокой слезой, из уголка темных глаз и скатилась по виску. Взгляды на мгновения замирают, хотя для Беллы это  замедленный миг, в котором её разум бросает её из стороны в сторону, словно в лихорадке. Прижимая натянутые бедра, ближе к его, она выпрямляет ножку, и пальчиками ноги медленно проводит по его коже икр, до коленки, одновременно сжимая мышцы,  обнимая его раскаленную, словно свинец, мужскую плоть глубоко внутри  лона. Поверженная, она безмолвно шепчет  губами  «прошу».

С каждой минутой страсть раскаляется все больше в ее теле. Она изливается в блаженной точке соприкосновения, в тесном сплетении мужчины и женщины. Время остановилось. Беллатриса не чувствует себя от оголенных откровенных в своем совершенстве ощущениях.  Дыхание прерывистое и слышимое, неправильное. Свободные руки, обнимают его, горячего, слегка покрытого испаренной, блуждая по спине, и не удержавшись от соблазна, сжимает, слегка впиваясь коготками в ягодицы.
- Нет…Милорд, - с придыханием шепчет женщина, прерываясь на короткий стон, стоит ему снова ворваться в неё, вызывая томительную боль мышцах, от которой она впадает в безумство. Белла играет с ним, сокращая мышцы, когда он  выходит, и расслабляет, при его проникновении, отчего чувства обостряются еще больше, когда мягкая кожа трется о нежную горячую плоть и она выгибается в тесном пространстве, извиваясь телом. Его стон ласкает слух и ощущая тяжесть головы на своей груди, Беллатриса  приобнимает его, будто прижимая ближе, чувствуя под пальцами, пульсирующий шарик виска.

Дикий танец, двух тел, сопровождает еле слышимый шепот свечей, и мелкие слезы воска. Они стали символом этой ночи, и светлая кожа, слегка окутанная в их кашемировом свете, побуждает светиться каким-то не естественным светом. Словно под дурманом, Беллатриса закрывает глаза, и слышно выдыхает горячий воздух, из раскаленных легких. Состояние бреда, безумия, игры страсти, от которой просыпается нежность развязность и безудержность. Она впитывает в себя каждый кусочек его кожи, покрытой похотью – целуя его плечи и шею. Этот вкус она не забудь, и когда-то в моменты грез, откроет воспоминания, как бутылку дорого вина, выпьет опьяняющий напиток. И сейчас она пьяна, пьяна им до безрассудства. Её тело, как воск, податливо для него. Она вся его без остатка. Поддаваясь к нему бедрами, она продолжает животный танец, ощущая внизу живота всю полноту его мужской силы, которая сейчас в быстром ритме, хочет, наконец, забрать то, что ей принадлежит.
  На его матовом лице, застывает гримаса агрессии, которую  женщина сейчас не боится, как раньше бы ее могло это испугать. Даже яркие красные проблески в его глубоких красивых глазах, она с воспринимает с благодарностью. Но движение, не дает ей насладится, своим вырванным в эти минуты, бесстрашием – глаза, закрываются под тяжестью век, когда он полностью в ней.
   Волна  импульсов раскаляется, с каждым его движением, и еще несколько ритмичных проникновений, Белла посылает откровенный стон ночи, и принимает его живительную горячую влагу в себя. Ладони еще цепляются в простони, будто желая их разорвать, мышцы скручивает в мучительной сладкой судороге, отдаваясь отголосками, в растянутых бедрах. Она на грани сумасшествия прикрывает глаза, и кладет ладонь ему на спину, благодарствуя своему безумию, имя которому – Волдеморт.

Осознание приходит не сразу, а лишь в момент, когда Темный Лорд произносит слова, - она тянется к нему, но от неминуемого онемения, рука дотягивается только до его плеча, упираясь локтем на  слегка выступающие ребра, и она проводит пальчиком по  коже мужчины оставляя, светлую линию. Грудь еще беспокойно вздымается, ей тяжело дается унять безудержное дыхание, и если посмотреть то она напоминала  ребенка, бунтарку,  своими капризными губами, и загадочным взглядом. Словно после долгой азартной игры, она покорно готовилась ко сну, укладываемая старшими, но красноречивое восхищение на бледном лице, полностью искореняло, подобное впечатление. Беллатриса была счастлива. Чувства переполненные, насыщенные, как сильно концентрированное зелье, сочились в глазах, через тусклую бархатную  пелену, теплым ласкающим взглядом.
На слова мужчины, уголки губ слегка трогаются, и на её лице, можно запечатлеть ту улыбку, которая была рождена в эту ночь -  девственную, и видеть ее мог  лишь тот мужчина, которому она может, смело доверить все, и принять любую его ношу на свои плечи.
  Замыкая кисти на спине Волдеморта, она прикрывает глаза, и еле слышно шепчет ему слова, старой древней песни Амазонок, как молитву, успокаивая беспорядочность в теле, словно накрывая теплым одеялом.

Безмятежность его лица, его спокойные черты, греют, словно ароматическое масло, обволакивая сердце – даря спокойствие. Она целует ему веки, лишь только слегка касаясь губами, и замирает на уровни сердца.
    Женщина замолкает – незаметно - от шепота остались легкие отголоски эхо, что еще продолжают окутывать разум. Было так тепло, рядом с его телом, что невольно дыхание, выравнивается,  становится глубже и спокойней – и все сильнее коварные сети Морфея опутывают ее сознание. Раскидав черные кудри на мужской груди, замысловатыми узорами, она обнимает его сильные плечи ладонями, где в подушечках пальцев, еще пульсируют искорки от неугомонного огня... Беллатриса чувствует себя на удивление защищенной, словно ее окружала непреступная каменная преграда, сокрытая самыми древними проклятиями, и сон приходит с единственной мыслью, что он даже не подозревает, насколько глубока ее любовь к нему, сравни лишь омуту  его глаз.

Пальцы дрогнули на плече мужчины, и рука, потеряв опору, соскользнула на холодную простынь, расставшись с желанным теплом.  Беллатриса, проснулась, не раскрывая глаз, в неопределенных чувствах, которые сначала словно поддернутые дымкой легли на воображение, и как если бы сгущался туман, приобретали тягучесть. Кажется, она потеряла нить реальности, утопая в воспоминаниях о ночи, о  близости этого мужчины, когда тьма властвовала над миром, скрывая под тенью ночи луну, и ощутимой близости его тела сейчас, когда настойчивый свет, пытался выбиться из-под тяжелых занавесок, настырно изливая потоки пурпурных лучей в окна замка. Ее дыхание перехватывает, стоит снова вдохнуть запах его тела – но шок, заставляет его участится, шок от осознания, что было позволено ей этой ночью, и собирая в себе силы, женщина подняла взгляд на мужчину, застывает на его глазах. Она чувствует его руки, и не находит себя в отблесках своих эмоций, они спутанные и хаотичные, играются с ней как им вздумается, поселяя смуту в душе. Если он сейчас погонит ее прочь от себя, она возрадуется этой милости, и все что потеряло равновесие ночью, найдет свое законное место. Но с тем приходит страх, и Белла сильнее сжимает его талию ладонями, не желая расставаться с ним, ища то, что позволит ей остаться, хотя бы мыслями рядом, когда в голове раздается коварный хохот хаоса, рисуя ей неизбежное расставание. Она глушит его каждым острым воспоминанием, что спрятала ночью, и кажется даже тело секунду назад, слегка напряженное, принимает расслабленность.
Он заставил ее заново переродится, тысячу раз в эту ночь, обнажая ее другую сторону, совершенно не тронутую со времени детства, когда еще она могла позволить себе, искрение восхищение, святую наивность и безмятежную благодарность. И она смотрит прямо, взглядом откровенным, на Творца - теперь срытая правда его магнетизма для этой женщины, тайна такого неприступного благоговения перед ним, нашла себе место в оголенном сознании, только рядом с ним она, есть вся та, какая рождена своей матерью.

Зарывшись носом в сгибе локтя, она не перестает наблюдать за ним, подмечая каждое его движение. Походку уверенную и вальяжную, словно он решил очаровать шкаф, и тот, кажется, был на то согласен, стоило мужчине до тронутся до его дверцы, и он отдаст последние своему хозяину. Она наблюдала, как он ловко производит действия, которые каждый знает с самого детства, они заучены до механизма – и она слегка увлекается очарованием его рук, длинных мужских пальцев, и атласной бледной кожей. Щеки чуть тронулись налетом смущения, стоило ей вспомнить, что дарили эти руки, и она на  секунду прикрыла глаза, пряча краску все в том же изгибе руки – не совладав с любопытством, вернула взгляд обратно. Но стоило Вольдеморту скрыться под  одеждой, как Ленстрейдж стала тихо ненавидеть эту благородную ткань, что струилась своими крепко сплетенными нитями; она утаивали от глаз желанное, то чем она наслаждалась ночью, любовно лаская взглядом, прикасалась подушечками пальцев, вкушала поцелуем.
    Он сел рядом, и Беллатриса снова ощутила ненавязчивый травяной аромат, от чего по коже побежал приятный холодок, сменяясь теплом – что было совершенно необычным и противоречивым. Перекатившись на спину, она открыла лицо перед господином – ткань простыни сползла до безобразия низко по ее телу, лишь слегка волной прикрывая бедра.
- Мой Милорд, - шепот дрогнул, и она слегка закусила губу, сетуя на свою слабость и тихо  выдохнула напряженный воздух, который уже начал спирать грудь, - Не смею, ничего просить…Вы и так одарили меня бесценным подарком, - женщина мягко улыбнулась, и прикрыла тяжелый взгляд. Его голос ее не испугал, в нем не было не скрытой угрозы, не прямых претензий, и все же улыбка опечалилась, - Я смею, надеется, что не разочаровываю вас, - она вопросительно обнажила перед ним взгляд.

Отредактировано Беллатриса Лейстрендж (2007-09-19 12:46:53)

- Как только пожелаете, - куда более откровенный шепот, теряется в пространстве между ними.
Нужно ли было говорить, что даже подобные слова, которые бы смутили  обычную девицу, вызывая бунт и прочую реакцию, отзывались в душе Беллатрисы ликованием. Она проводила взглядом светлую кожу запястьев, попавшие в плен пуговицам на манжетах рубашки, и словно в надежде последний раз насытиться  прикосновением, провела ладонью по обнаженной, еще не скрытой тканью груди. Приятная прохлада, ласкала пальцы…
   Женщина не стала томить Темного Лорда своими прикосновениями, и скоро покинула постель, отыскав где-то в ножнах кровати свое платье и черный шелк белья. Все было как-то ново – обязывает пустить смуту в душу, но словно в отместку существованию подобному чувству, Беллатриса, ведет себя спокойно, как и прежде, отвечая кротко с горячностью, и любовно восхищаясь своим хозяином. Неторопливо облачаясь в одежду, женщина не обращала свой прямой взор на Волдеморта, скорее она была занята им в своих мыслях, что могло вызвать гнев с его стороны – она забыла о нем, находясь с ним в одной комнате, уповая, как же его мало даже, находясь в откровенной близости.